Тяжелая дверь с шумом захлопну­лась за ними, и на мгновенье ей показалось, что она оглохла, — настолько здесь было тихо по сравнению с грохотом, стоявшим на палубе. Морган, не переставая целовать ее, шел и шел по коридору и наконец вынес ее на пассажир­скую палубу. Здесь никого не было, все уже давно сидели по каютам, каждый по-своему бо­рясь со штормом. Морган толкнул дверь каюты Лин и внес ее внутрь, не отпуская ее губ в жад­ном, настойчивом поцелуе.

В нем появилась страстность, какой раньше она за ним не замечала, — Лин почувствовала это, когда он поставил ее на ноги и принялся раздевать. Его руки стянули с нее плащ, затем зюйдвестку, а вскоре и его клеенчатая шляпа присоединилась к мокрой куче, уже лежавшей на полу. Обхватив ладонями ее мокрое лицо, он покрывал его бесконечными поцелуями, а затем припал к губам с такой страстью, что она даже начала постанывать от волнующего предчув­ствия. Он торопливо стаскивал с нее последнюю одежду, и вот наконец он уже ласкает ее рука­ми и губами, стоя перед ней на коленях. Пожи­раемая пламенем, Лин гладила его мокрую ше­велюру и вдруг вскрикнула, откинув назад го­лову. Но стон ее затерялся в реве шторма. А вскоре уже она снимала с него рубашку с не меньшей страстью, и руки ее дрожали от не­терпения и восторга.

Под прикосновением ее пальцев, с благого­вением скользивших по его твердым мышцам и мощной груди, его холодная кожа становилась горячей. Он прижимал ее обнаженное тело к се­бе, крепко упираясь ногами в пол, чтобы не упасть от качки. Лин изгибалась, всем телом прижимаясь к нему, и внутри ее разгорался древ­ний огонь любви. Из груди Моргана вырвался низкий стон, и пальцы его впились в мягкую плоть ее бедер. Поддерживая ее за голову, он в долгом выдохе простонал ее имя, словно спра­шивая разрешения.

Глаза ее были затуманены желанием, но она различила огонь в его голубых глазах.

— Да, — прошептала она на выдохе. — О, Морган! Да, да.

Он издал торжествующий возглас и поднял ее на руки, давая ей возможность почувствовать его мужскую силу, а затем одним плавным бы­стрым движением перенес на постель.

Вокруг них бушевал шторм, но разве мог он сравниться с бурей, которая неистовствовала в ту ночь в ее каюте? Морган возносил ее к верши­нам восторга, и она чувствовала себя так, слов­но летела на гребне волны, а победные стоны Моргана смешивались с раскатами грома. Они любили друг друга долго, и когда, наконец удо­влетворенные, успокоились в объятиях друг друга, шторм тоже начал стихать и замер. С рассветом пришел покой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Подняв лицо к утреннему небу, Лин ощу­тила на коже дождевую взвесь. Он такой осо­бенный, этот дождь, свежий и сладкий, и она тут же почувствовала себя дома. Конец путеше­ствия казался теперь таким же близким, как и пологий берег, покрытый сочной зеленью. Она стояла на главной палубе, держась за леер, до­вольная, что никто ей не мешает. Прошедшая не­деля была столь чудесной, что временами Лин даже не верилось, что можно быть такой сча­стливой. Она по уши влюблена в Моргана, это точно, и, видимо, не безответно, ведь не может же мужчина, с такой страстью и с таким чув­ством овладевший ею, быть совершенно к ней безразличен!

Она поймала языком несколько капелек дождя и улыбнулась, почувствовав их вкус. Англий­ский дождь... У него даже вкус какой-то осо­бый. Она не будет противиться встрече с отцом. Теперь она готова к ней и к тому, чтобы при­нять все, что уготовила ей жизнь. И все это бла­годаря Моргану, конечно. Любовь к нему и про­веденная с ним ночь придали ей столько уве­ренности в себе, что она ощущала себя другим человеком. Я чувствую себя женщиной, подума­ла она. Взрослым человеком, а не какой-то девчонкой. Да и то, что она недавно увидела в зеркале, не похоже на то, что она привыкла видеть: теперь ее глаза горели каким-то глубин­ным огнем, объявлявшим миру о том, что она влюблена...

Все было бы просто прекрасно, если бы Морган не пытался с такой настойчивостью уго­ворить ее примириться с Клэр, второй женой отца, на что Лин ни за что не соглашалась.