Хэн подозревал, что удирать

отсюда придется на  всех парах.  Нандриесон -  не  то существо,  которое

сдается после первого раза.

   Зашипел  шлюз.  Хэн  выхватил бластер  и  принял  более  удобное  для

стрельбы положение. Затем он услышал, как Чубакка гавкает его имя.

   - Я здесь!

   Чубакка взревел.  Хэн вздохнул. Хоть бы раз - один-единственный раз -

он хотел сделать то, что хочет, когда он этого хочет.

   - Пойду на Скачок, как только закончу.

   Чуи взвыл.

   - Нетерпеливый мешок с костями, - Хэн вылез на палубу. - Иду я, иду!

   Хэн завернул за угол и увидел,  что Чуи на корабле нет, а люк открыт.

Хэн пригнулся. Чубакка стоял внизу.

   - Мог бы и подождать, - проворчал Хэн.

   Чуи  приложил к  его рту длинный,  мохнатый палец.  А  потом указал в

сторону.  Хэн посмотрел в том направлении. Там трудились контрабандисты,

ничем не отличаясь от ребят на Скачке-5.  Хэн нахмурился было,  а  потом

спрыгнул с  трапа и,  проскользнув между несколькими кораблями,  укрылся

под  плоскостью  модифицированного  гизер-фрахтовика.  Металл  проржавел

достаточно,  чтобы сквозь дырки можно было разглядеть,  что  делается на

площадке, но не настолько, чтобы кто-нибудь заметил Хэна.

   Зиен Афит тащил запасные части к компьютеру. Следом шагала Синюшка, с

воодушевлением волоча монитор.  От нее на несколько шагов отстала Винни,

груженная  четырьмя  креслами.   Кресла  выдрали  из   палубы  вместе  с

креплениями. Два суллустианина несли кушетку.

   Они обирали чей-то  корабль.  Во  времена бурной преступной молодости

Хэна контрабандисты так не поступали, если, конечно, владелец корабля не

надувал никого из них. Или - не был убит.

   Из своего укрытия Хэн не видел,  чей же корабль подвергся грабежу, но

если  Чубакка беспокоился,  следовало пойти и  узнать.

Это глупо, и я раньше никогда не разговаривала с неверными,

как сейчас, - она замялась. - Это... интересно. Может быть, пока мы

работаем, мы можем скоротать время. Ты можешь рассказать мне о своей

планете. Но придержи язык - может, я и Опозоренная, но я не опустилась в

своем позоре.

- Это дело, - сказал Энакин. - Ты скажешь мне свое имя?

- Меня зовут Ууну. - она показала рукой на низкую коралловую стену. -

Мы уже возле самого поля светляков. Они прямо за стеной.

- Что такое светляк?

- Еще момент, и ты увидишь. Вернее, услышишь.

- Услышу?

Но в тот же миг он действительно услышал - слабое гудящее бормотание,

похожее на голоса маленьких животных. При этом оно не исходило из Силы,

совершенно точно. Оно не давало знакомого ощущения глубины. Это было

больше похоже на статический комлинк в голове.

Они обогнули стену. За ней обнаружилось поле, распаханное

концентрическими кольцеобразными гребнями. На гребнях с интервалом где-то

в метр росли растения, напоминавшие пучки коротких толстых зеленых ножей.

Из центрального куста расло два, три или четыре коротких стебля, и на

конце каждого стебля было что-то наподобие кроваво-красного цветка из

нитей. Цветки были размером с кулак, и именно от них, казалось, шел

телепатический шепот.

- Что это такое?

- Приступай к работе. Я расскажу о них позже, когда увижу, что мы

приближаемся к нашей норме.

- Что я должен делать?

- Ты будешь идти за мной. Я буду обрывать ворсинки с цветков - вот так.

Она принялась чуть ли не ласково срывать красные нитевидные лепестки,

пока не осталась одна лишь желтоватая луковица.

- Это их настраивает. Как только это будет сделано, ты должен будешь

сорвать его. Это сложнее. Вот, держи, пожалуйста. - она достала из кармана

своего одеяния что-то кривое и черное.

- Надень это на большой палец.

Энакин посмотрел на "это". Оно напоминало шпору длиной около восьми

сантиметров. На вид инструмент был очень острым. Внутри он оказался полым,

и когда Энакин сунул туда палец, то сразу вздрогнул, почувствовав, как

множество зубов впилось в тело.

- Она живая, - пробормотал он.

- Конечно, живая. Кто же станет пользоваться мертвой... - она вдруг

нахмурилась. - Я разве не сказала тебе не говорить такого?

- Я не сказал ничего дурного, - возразил Энакин.

- Нет, ты подумал об этом и заставил мой мозг делать грязную работу.

Прекрати это.

Энакин поднес к глазам палец с насаженной на него шпорой.

- Не задирай нос, - сказала Ууну. - Это не настоящий имплантант.

Один из головных хвостов пилота был сильно покорежен, словно бы обожжен или отстрелен. Два гаморреанских охранника почти молча проводили Лемелиска на корабль, кое-как сложили запасы продовольствия и, угрюмо ворча, дождались отлета.

Тви'лекк отошел от экспедиционного судна с противоположной стороны от “Меча Тьмы” и вышел из района астероидов прежде, чем Лемелиск успел пристегнуться к креслу. Вытянув шею, Лемелиск пытался разглядеть через задние иллюминаторы удалявшиеся огни стройки.

Он терпеть не мог уезжать, особенно в такое время, как сейчас. Никогда не знаешь, что может случиться без личного присмотра.

***

Дарт Вейдер явился на первую Звезду Смерти, когда та еще строилась.

— Для личного надзора,— объявил он, его низкий голос гулко раскатывался через вокодер черной дыхательной маски.

Лемелиск в страхе взирал на величайшего воина Империи, Повелителя Тьмы, ситха, на чьих закованных в черный металл руках уже была кровь миллиардов, и карьера которого была все же далеко не окончена. Гранд Мофф Таркин настоял на том, чтобы небольшая жилая секция на борту Звезды Смерти была закончена в кратчайшие сроки, так чтобы он мог перевести туда свои службы. И он устроил большой военный прием для Вейдера, с почетным караулом штурмовиков — волны воинов, готовых умереть за Императора.

Лемелиск опять забыл побриться и сильно боялся, что его внешний вид не очень соответствует моменту, особенно когда Вейдер башней нависал над ним. Повелитель Тьмы переводил взгляд невидимых за непроницаемыми снаружи светофильтрами глаз с Таркина на Лемелиска.

— Я здесь для убыстрения хода работ,— сказал он.

Лемелиск потер свои пухлые ручки с запачканными фалангами пальцев. Увидев грязь, он отер руки о штаны.

— Очень хорошо, повелитель Вейдер! Как раз в убыстрении они и нуждаются. Рабочие бригады вуки сильны и компетентны, но они пользуются любой возможностью затормозить прогресс. — Таркин удивленно посмотрел на Лемелиска, и инженер задумался, не сказал ли он что-то такое, чего говорить не должен.

— Тогда, возможно, строительные надсмотрщики должны содержать их строже,— прогудел Вейдер,— или, может, это я должен наладить дисциплину?

Лемелиск подумал, что как раз Вейдеру-то и под силу навести здесь порядок.

Это была отдаленная часть порта, куда менее шумная. Эти ангары были арендованными небольшими компаниями или частными лицами. Дешевые запирающиеся блоки предназначались для личных кораблей, которыми их хозяева не пользовались долгое время. Приближаясь к месту своего назначения, Хэн прошел через один из детекторов оружия, понатыканных по всему Бонадану. Агрегат следил за ним какое-то время, как гигантский экзотический цветок за солнечным зайчиком. Не обнаружив никакого огнестрельного оружия, он, не поднимая тревоги, скользнул прочь. «Тоже мне, маньяк», — проворчал Хэн, продолжая путь.

Вламываться в арендованный маленький ангар через главный люк Соло не стал, а отыскал черный ход. Дверь не была заперта. Хэн, прежде чем войти, осторожно прислушался и заглянул внутрь.

Ангар оказался зданием без окон. Повсюду валялся какой-то экипировочный хлам. Посреди этого многообразия торчал небольшой шестиместный «странник». Вокруг него были рассыпаны инструменты и запчасти. Это говорило о том, что тот, кто работал с ним, по какой-либо причине вышел и предусмотрительно забыл закрыть черный ход.

Убедившись, что ангар пуст, Хэн нашел место за грудой погрузочных ящиков, из которого он мог, не опасаясь быть увиденным, обозревать входную дверь.

Он поставил бокалы и бутылку вина на погрузочную ячейку и принялся ждать. Если эта милая леди заявится с подкреплением, он не станет высовываться и сможет спокойно присмотреть за ними, если она придет одна — скоро можно будет считать свои деньги. Тем не менее, ему страшно захотелось, чтобы Чубакка оказался рядом. Без бластера он чувствовал себя голым, а мышцы и габариты вуки могли послужить вескими аргументами во многих спорах.

Он все еще размышлял, когда вдруг вырубился свет.

Хэн моментально вскочил, медленно всматриваясь в темноту и стараясь не дышать. Ему казалось, что он слышит звуки, чьи-то легкие шаги вдоль коробок, но он не мог точно определить, куда они направляются. Он держал конечности наготове, но понимал, что это бесполезно, и чувствовал себя в темноте маленьким, беззащитным и глупым. Ему хотелось, чтобы его обоняние было таким же тонким, как у Чубакки.

Тяжелый удар в спину сбил его с ног.

Те богачи, что не убы­ли на собственных челноках, выходили в роскош­ный огромный холл. Негуманоидов и людей низ­шего класса ждал грузовой выход.

Им с Пашем, как и прочим пассажирам клас­сов с первого по третий, достался чистый, хотя и переполненный накопитель. Таможенники прове­ряли пассажиров наугад, но Ведж не заметил, что­бы кого-нибудь, заломив руки, тащили прочь. Он старался не слишком вертеть головой по сторонам, через каждые две стандартные минуты напоминая себе, что полковник не должен глазеть на набившие оскомину достопримечательности столицы. Он был здесь не раз, он вообще здесь родился. Вроде бы... Больше всего хотелось по-детски прилипнуть носом к прозрачной стене, за которым разворачивалась чудовищная панорама города-планеты. А еще хо­телось расстегнуть натерший шею воротничок. И вытереть пот. Кожа под маской нещадно чесалась.

После иммиграционного контроля («С воз­вращением, полковник, добро пожаловать в Центр Империи, попрошу документы...») начи­налась выдача багажа, но прежде чем они с Пашем сумели пробиться к своим сумкам, к ним подошла русоволосая женщина в чопорно-серой униформе медтеха.

— Полковник Роат?

Ведж церемонно кивнул. Иначе бы и не полу­чилось, в такой-то тяжести!

— Я — Роат. Это мой друг, префект Парин Додт. Кто вы?

— Ирин Фоссир. Младший техник биомеха­нической клиники Рохайр. Меня послали встре­тить вас.

— Вы встретили.

— Мне сказали, что вы в курсе событий. Я го­ворила с вашим адъютантом капитаном Сиено.

— Ясно. Это все объясняет. Капитан Сиено был убит перед самым моим отлетом.

— Примите мои соболезнования, полковник.

— Приняты, — Ведж вновь торжественно кивнул.

Воспользовавшись положением и вздорным нравом полковника, Ведж вдруг закапризничал и отправил за багажом Паша и женшину-теха.

Уж наверняка как там аукнется, так и у вас откликнется.

- Это и так, и не так, - пожала плечами Тендра. - У нас правит Тройка, и нашему правительству не так-то просто пойти на поводу у какой-то одной расы.

- Что это за Тройка? - спросил Ландо.

- Прошу прощения, я совсем забыла, что вы нездешние. Откуда вам было знать? Тройка - это совет, состоящий из трех членов - человека, селонианина и дролла. Они принимают все важные решения в области политики и по остальным вопросам. В прежние времена Тройка была не более чем рупором имперского наместника в Коронете, но за последние годы Коронет утратил к нам интерес. Нам пришлось научиться самим заботиться о себе, и в настоящее время Тройка делает все, что ей заблагорассудится.

- А сейчас ей заблагорассудилось показать, что она хозяин положения, - произнес Ландо, взглянув на стеклянную дверь ресторана. Наряд довольно сердитых селониан в полицейской форме шел по площади прямо по направлению к ресторану. Селониане обычно считались довольно симпатичными существами с длинными, гибкими телами, покрытыми гладким коротким мехом, которые они явно унаследовали в результате эволюции от своих предков - активных млекопитающих, обитающих в воде. Но в этих представителях рода селонианского не было ничего симпатичного. Крупные, грубо скроенные, бандитского вида типы с растрепанным мехом и отяжелевшими от обильной пищи и безделья телами. Это явно были скандалисты, а не спортсмены.

- Не люблю я фараонов, - признался Ландо, а таких наглых, как эти, - тем более.

-          Мне кажется, они ищут нас, - заметил Люк.

Тендра покачала головой.

- Этого-то я и боялась. - сказала она. - Какому-то засидевшемуся допоздна чинуше вдруг показалось, что вы оба персоны нежелательные.

- Но как они нашли нас? - удивился Ландо.

- Что-что, а индустрия сыска у нас в Саккории поставлена на широкую ногу, - подняла бровь Тендра.

- Ландо, - проговорил Люк, - у нас всего лишь несколько секунд. Путешествие мы затеяли по твоей инициативе. Тебе и карты в руки. Пасуешь или будешь отбиваться?

Ландо посмотрел на Тендру, затем в окно - на полицейских, которые шли к ресторану. Первым его желанием было навести шороху, как-то отвлечь внимание полицейских или дать им на лапу - сделать все что угодно, только не подчиниться.

Это были густые тучи, темные от пыли и копоти, а не от воды. Они вдруг закружились, словно чья-то рука взмахнула над гигантским кухонным очагом. Небосвод заполнило лицо Гетцерион, лицо из красного дыма, ее брови хмурились, глаза подрагивали. Потом лицо рассеялось, но у Люка осталось жуткое чувство, что Гетцерион по-прежнему там, наверху, из-за облаков наблюдает за ними. Ранкоры зарычали и отшатнулись от скалы.

— Не бойтесь, — успокоила всех Тенениэл, — Гетцерион просто хочет напугать вас.

— Да, — пробормотал Хэн, — и ей это удалось.

Арту неуверенно вращал антенной и наконец затрясся, указывая на юго-восток. Он загудел и выдал серию щелчков и гудков.

— Арту различил имперские шагоходы в том направлении, — перевел Трипио.

Люк посмотрел на юго-восток, затем перевел взгляд на Поющие Горы. Некоторые горные складки были столь глубоки, что человеческий глаз не разглядел бы ранкоров. Но сенсоры имперских шагоходов моментально бы засекли караван. Он должен убрать шагоходы, чтобы остальные могли взобраться на скалы. А времени на это почти не осталось.

Джедай соскочил на землю и потрепал по ноге ранкора. Зверь перегрелся. Люк чувствовал его усталость. Он пропустил через себя Силу, охладив животных и утолив их жажду, после чего промолвил:

— Тошь, пусть лучшие скалолазы доставят моих друзей в крепость. Я останусь с двумя из вас прикрыть их отход. Мы присоединимся к остальным, как только сможем.

Тошь проревела своим детям приказ. Два ранкора вынули из ее тюка генераторы. Сама ранкориха с дочерью отвязали от спины груз, готовясь к бою.

— Хэн, — сказал Люк, глядя на спутников, — доставь Лею и дройдов на «Сокол» и начинайте ремонт. — Для большей убедительности он поднял руки, и Арту переплыл со спины Тоши и оказался между Соло и принцессой. — Здесь, внизу, вам нечего делать. Тенениэл, им может понадобиться помощь твоих чар.

— Что ты говоришь? — запротестовал Хэн. — Я останусь с тобой.

Вы уже подавали в Гильдию шахтеров запрос о том, чтобы лишить “Дальние миры” прав вести разработки на Бендомире. А теперь хотите бросить тень на меня и мою бригаду, хотите, чтобы меня отдали под суд! Законным путем убрать конкурента!

— Меня не интересует, законным путем вас уберут или нет! — в ярости выпалила Клат-Ха. — Я хочу, чтобы вы проваливали!

— Вот видите! — обиженно возопил Джемба и с мольбой воззрился на Куай-Гона. — Видите, с чем мне приходится сталкиваться? Как беззащитному хатту бороться со столь беспричинной ненавистью?

— Извини, Джемба, — с насмешливым смирением ответила Клат-Ха. — Но я не считаю беспричинной ненависть к лживому, коварному, трусливому убийце.

Громадное тело хатта оскорбленно содрогнулось.

— Мы еще не долетели до Бендомира, — заявил он, — а эта женщина уже пыталась дискредитировать меня перед Гильдией шахтеров! А теперь она возводит на меня напраслину! Только послушайте, каким тоном она со мной разговаривает. Никакого уважения!

— Уважать тебя, Джемба, не за что, — выпалила в ответ Клат-Ха, — но я не возвожу на тебя никакой напраслины. Твоя ложь еще более жалка, чем твое отпирательство!

Джемба яростно взревел и бросился на Клат-Ха. Под напором чудовищного тела затрещала дверная рама, полетели щепки. Сай-Тримба зашипел от страха и прижался к стене. Оби-Ван, онемев от ужаса, смотрел, как громадный слизняк пытается протиснуться в узкую дверь. Да этот хатт способен разворотить весь лазарет!

Клат-Ха вытащила бластер, но Куай-Гон встал перед ней и поднял руку. Его взгляд впился в побелевшие от ярости громадные глаза хатта. Оби-Ван почувствовал, как комнату наполняет Сила.

— Хватит, — тихо произнес Куай-Гон.

Джемба перестал протискиваться в лазарет. Громадный хатт понимал, что ему не добраться до Клат-Ха. Куай-Гон обернулся к девушке. Она медленно опустила бластер и убрала его в кобуру на ноге. Оби-Ван невольно восхитился мастерством Куай-Гона и почувствовал укол сожаления.

Кем бы ни были эти ногри, совершенно ясно, что дикарями

 их не назовешь. Это люди с собственным пониманием чести, и они не выдадут

 ее Империи. По крайней мере до тех пор, пока не выслушают.

  Она осилила последний кусочек пайка и закончила туалет, как всегда

 проверив, не слишком ли туго перетягивает пояс ее сильно увеличившийся

 живот. Достав спрятанный под тюфяком Меч, она пристегнула его сбоку на

 поясе. Она вспомнила, что Хабаруха, как ей показалось, больше всего

 убедило в том, что она - это она, наличие оружия Джедая; можно надеяться,

 что и остальные ногри отреагируют точно так же. По пути к двери пекарни

 Лея выполнила придающие спокойствие упражнения Джедай и вышла наружу.

  Три маленьких ногри играли с надувным мячом на заросшей травой площадке

 перед входом в пекарНю, их серовато-белая кожа блестела от пота в лучах

 яркого утреннего солнца. Лея видела, что этот солнечный свет не намерен

 долго радовать детей: ровный слой темных облаков, тянущихся до западного

 горизонта, уже почти дополз до поднимающегося на востоке светила. И это

 к лучшему: толстый слой облаков воспрепятствует наблюдению за деревней

 с помощью телескопов звездного истребителя, так же как рассеет неногрийские

 инфракрасные отражения, которые дают они с Чубаккой.

  Она оторвала взгляд от облаков и увидела, что трое ребятишек бросили игру

 и выстроились перед ней в шеренгу.

--Здравствуйте,- сказала она, пытаясь им улыбнуться.

  Стоявший в центре ребенок сделал шаг вперед и опустился на колени,неуклюже,

 но вполне сносно исполнил жест уважения, копируя взрослых ногри.

--Мал'ари'ух, - замурлыкал он, - мишх^ха'-ра исф грак'ми'сокх. Мир'эс кха.

--Я понимаю, - сказала Лея, горько сожалея, что рядом с нею нет Трипио.

 Она терялась в догадках, стоит ли вызывать его по переговорному устройству,

 когда ребенок заговорил снова.- Хья пхриветзю вхаз, мал'ари'уш, - сказал

 он, коверкая слова интерлингвы, но стараясь быть понятным. - Майтакха

 шхдед вхаз ву дукха.

--Спасибо. - Лея чинно поклонилась ему.

  Стражи у двери прошлой ночью, официальные встречающие лица нынешним утром.

 Похоже, ногрийских детей с раннего возраста знакомят с ритуалами и

 ответственностью перед культурой.- Пожалуйста, проводите меня к ней.

  Ребенок повторил жест уважения, встал на ноги и направился в сторону

 большого круглого строения, возле которого вчера вечером приземлился

 Хабарух.

На него обрушилась теплая волна, он замер в абсолютной неподвижности — ни вздоха, ни удара сердца. Что это было? Дале­кое эхо, звуки голоса, знакомые только ему одному... Все исчезло... нет, замерло на мгно­вение и вернулось, изменив саму суть вещей. Жизнь больше никогда не станет прежней.

Он прошагал вдоль компьютерных консо­лей, пока не наткнулся на адмирала Пиетта; тот неловко поклонился, жестко, почти не­охотно, как будто у адмирала затекла шея.

Рука в черной перчатке уперлась в светлое пятнышко в углу экрана; одно из многих. Дис­петчеры переглянулись, недоумевая, чем имен­но привлек высочайшее внимание тривиальный эль-челнок.

— Куда он направляется? — негромко, но очень требовательно поинтересовался Дарт Вейдер, как обычно не снисходя до каких-либо объяснений.

Пиетт пожал плечами и кивнул оператору.

— Челнок «Тайдириум», ваш груз и назна­чение?

Ответ пришел без задержки: слегка иска­женный динамиком, но отчетливый.

— Технический персонал и запчасти для Луны Священной.

Оператор выжидательно посмотрел на вах­тенного офицера, тот — на капитана Йхоффа, тот — на Пиетта. Адмирал привычно сглотнул комок в горле и осторожно покосился на Вейдера. Все ждали реакции ситха. Все надеялись, что ничего не упущено. Дарт Вейдер не слиш­ком легко воспринимал чужие ошибки.

— Код их доступа? — буркнул ситх.

Вопрос прокатился назад по цепочке. Точ­но так же — по инстанциям — прибыл от­вет. Пиетт откашлялся.

— Код доступа старый, — сознался он, — но пока еще действующий. Я собирался стереть прежний файл. Сегодня.

Не было смысла лгать Повелителю Тьмы. Вейдер всегда абсолютно точно знал, когда ему лгут.

— Странное ощущение... — медленно и задумчиво проговорил Вейдер.

Скорее всего, сам себе, но сильный голос раскатился по всему капитанскому мостику.

— Задержать их? — услужливо заторопил­ся Пиетт.

— Нет, — Вейдер качнул головой. — Пусть летят.

Более того, я мог бы посмотреть, как ты будешь тщетно бороться с трансформацией планеты, которую ты назвал «отравой», и дать умереть позорной смертью, не прикладая рук, просто — от недостатка кислорода.

Данни качал головой и шевелил губами, но так и не произнес ни слова.

— Но я считаю, что должен вознаградить тебя за упорство и изобретательность, которую ты проявил, возвращаясь сюда,— продолжал Йомин Карр.

Джерем сорвался с места, но Йомин Карр, чьи мускулы были закалены многолетней тренировкой, легко поймал его и одной рукой взял Джерема за подбородок, а второй — за волосы на затылке. С пугающей легкостью Йомин Карр заставил Джерема встать на колени и, задрал ему голову, чтобы тот смотрел в ужасное изуродованное лицо пришельца.

— Ты хоть понимаешь, какую честь я предлагаю тебе? — спросил Йомин Карр.

Джерем молчал.

— Я предлагаю тебе умереть смертью воина. йун-Йаммука!!! — крикнул Йомин Карр и резким отточенным движением свернул шею Джерему.

Йомин Карр отпустил обмякшее тело молодого человека, и оно грохнулось на землю. Он долго, очень долго стоял над мертвым Джеремом, обращаясь с просьбой к Убийце, чтобы тот не отверг его жертву. По понятиям Йомина Карра, сегодня он оказал Джерему Кадмиру огромную честь, и более того, пошел на некоторое нарушение приказа, позволив ученым узнать об угрозе.

Но Йомину Карру было что сказать в свое оправдание. Джерем видел отравленное облако и сообразил, что бороться с его распространением бесполезно. Джерем мог только взбудоражить остальных ученых, чтобы тщетно попытаться взлететь на грузовике, но с трансформацией им все равно уже ничего не поделать. Воин праэторит-вонга кивнул, согласившись с такими логичными доводами, затем осмотрел труп Джерема и нашел три важных улики.

Если бы ему удалось донести это до базы, шесть оставшихся ученых могли бы найти какой-нибудь выход из. создавшегося положения. Йомину Карру пришлось бы следить, чтобы они не смогли докопаться до истины и не стали противодействовать мощному биологическому оружию йуужань-вонгов.

А так пришлось убрать только одного Джерема, и никаких проблем.

Довольный собой, Йомин Карр зашагал в сторону базы.

И это — ход в правильном направлении.

Падме поморщилась, готовясь произнести не­приятную правду.

— Ваше величество, ходят слухи, что Федера­ция не выполнила предписания.

И тут, откашлявшись, в разговор вступил Анакин, которому надоело без дела топтаться возле Падме и глазеть по сторонам.

— Джедаям запретили вмешиваться в это дело, — громко произнес он. — Нам сказали, что это дурно отразится на экономике.

Королева коротко глянула на него и кивнула. Падме в новой вспышке легкой зависти мельком отметила, как спокойно и величественно двигает­ся Джамилла.

— Мы должны сохранять веру в Республику, — изрекла королева. — День, когда мы перестанем верить в демократию, станет днем, когда мы утра­тим ее.

— И давайте молиться, чтобы этот день не на­ступил, — поддакнула Амидала.

Анакин только фыркнул.

— А тем временем мы должны позаботиться о собственной безопасности, — продолжила коро­лева, поворачиваясь к советнику, а тот, в свою оче­редь, сделал приглашающий жест придворным.

Советники, горничные, стража — все одновре­менно поклонились и быстро покинули тронный зал. Биббл недоуменно посмотрел на Анакина, со­образил, что молодой человек не намерен двигать­ся с места, и смирился.

— Что вы предлагаете, мастер джедай?

— Советник, Анакин — не джедай, — пере­била придворного Амидала. — Вернее, еще не джедай. Он — падаван. Я думала...

— Эй, минуточку!

Сенатор изумленно оглянулась. Светлые брови Скайуокера были сердито сдвинуты.

— Прошу прощения? — Амидала приподняла бровь. — Я думала, что останусь в Озерном краю.

Если и вздремнула, то совсем чуть-чуть. Она всегда трудно засыпала в непривычных условиях. Попав в незнакомую обстановку, вроде лагеря девочек-скаутов или загородных пикников, она обычно едва ли не до рассвета лежала с открытыми глазами, пока все остальные вокруг спали беспробудным сном. А провести ночь в объятиях Митча Да Сильвы... более непривычные обстоятельства и вообразить трудно.

А Митч... или он был одарен способностью засыпать в любое время и в любом месте, или привык спать, держа в объятиях чужих женщин.

Скорей всего, последнее ближе к истине. Во всяком случае, рассказы Денни произвели на нее именно такое впечатление.

Да, пока что Митч оставил ее в покое, но это вовсе не значит, что он отказался от всяких попыток. И, наверно, дело не в том, что он не нашел ее привлекательной. Она ведь совсем рядом, под рукой. Для большинства мужчин вроде бы этого достаточно.

Наверное, у него так болит лодыжка, что ему не до любовных утех. Или он просто решил, что всему свое время. Раз, два, благодарю вас, мадам, — видимо, это не в стиле Митча Да Сильвы. В особенности когда он висит на одном крючке с Лейси Феррис.

Хотя нет, это она, Лейси, «висит у него на крючке». Рыба на леске, с которой он играет, мучает, дразнит, пока не наступит подходящий момент и он не выдернет жертву из воды.

Он сказал, что любит женщин, отзывчивых на любовь. Вероятно, думает, дам ей немного времени, и Лейси Феррис станет податлива как воск — только помани. Будь он проклят. Это несправедливо!

И еще несправедливей, что ей было так хорошо, когда его руки обнимали ее. О чем говорилось в старой басне? Дядя Уоррен вечно разглагольствовал на эту тему. Всякий раз, как ей хотелось рискнуть, он буквально долбил ее этой басней.

— Этого делать нельзя, — долдонил он. — Ты кончишь, как та лягушка.

У Лейси в печенках сидела пресловутая лягушка дяди Уоррена. В басне она была, нахваливая себя за рисковость, в котелке с водой, поставленном на плиту. Пока воду нагревали, она наслаждалась теплом, а потом сварилась заживо.

Лейси всегда считала эту байку чепухой. А сейчас первый раз подумала, что дядя Уоррен нет-нет да и выдаст по случайности что-нибудь толковое.

Как ей выжить этой ночью в теплых объятиях Митча Да Сильвы?

Она удрала с кровати, едва рассвело. Не потому, что ей было неудобно, — нет, ей было чересчур удобно.

Сначала она немного подремала, потом часа два поспала. А когда Митч заворочался, проснулась и обнаружила, что он лежит на спине, а она устроилась в изгибе его руки, голова у него на груди, а нога на его ноге. Тихонько, сверхосторожно Лейси отодвинулась и соскочила с кровати.

Когда она уходила, он что-то протестующе промычал, и Лейси заметила, что брови у него сошлись на переносице. Затем выражение лица смягчилось, и он снова уснул. Слава небесам. Уроки по этикету в выпускном классе не предполагали подобной ситуации. Но и ежу понятно, что выбраться из этой ситуации было бы гораздо труднее, если бы он проснулся, когда она еще блаженствовала в его объятиях.

Интересно, подумала она, а прежде женщины уходили от него? Наверно, нет. Митч Да Сильва из тех мужчин, которые оставляют первыми.

Ее он никогда не оставит, твердо решила Лейси. Потому что никогда не сможет сделать своей женщиной.

Бесшумно проскользнув по комнате, она направилась к печке, чтобы посмотреть, высохла ли одежда.

Брюки и свитер высохли, она быстро оделась, расшевелила в печке огонь и подбросила дров, чтобы прогнать утренний холодок.

Не похоже, чтобы Пенн собирался поселиться здесь. Любопытно, удержится ли его интерес настолько долго, чтобы рабочие-контрактники успели закончить строительство.

·         Кэтлин, он строит дома уже несколько лет. И дело тут вовсе не в рабочих-контрактниках. Он строит все сам — своими силами ведет все строительство.

Кэтлин удивленно моргнула.

·         Ты имеешь в виду, что он сам пилит, забивает гвозди и все прочее?

·         Не может же он один выполнять всю тяжелую работу, но...

— И где он это делал?

·         По всей стране. Он строит дом, продает его и уезжает.

·         Понятно. Я довольна, ты явно не ожидаешь, что я поверю, будто все это время он был где-нибудь солидным гражданином и членом Торговой палаты. А как насчет других странных занятий, о которых я наслышана?

Стефани сказала нетерпеливо:

·         О, он занимался подобными делами и, возможно, еще всякими другими. Мало кому известно обо всем, что делал Пенн.

·         А теперь он строит дома. Ну, это похоже на Пенна, — с негодованием промолвила Кэтлин. — Плотник строит дом, а потом срывается неизвестно куда. Большинство людей обычно остаются на одном месте, чтобы упрочить свою репутацию. Разве только дома, которые он строит, разваливаются или оказываются такими неудобными, что в них не хочет никто жить.

— Пенн — не «большинство людей». — Казалось, Стефани вышла из себя. — Действительно, не странно ли заниматься таким делом? Понимаешь, с таким состоянием, какое осталось Пенну после гибели родителей, ему нет необходимости зарабатывать себе на жизнь. Имеет ли значение, какой у него необычный подход к работе? Или что он не хочет оставаться на одном месте? — Она с раздражением сделала глубокий выдох. — Подумай об этом, дорогая, и, может быть, придешь к выводу, что это не так уж и безумно, в конце концов. По крайней мере не по отношению к Пенну.

— Все, что связанно с Пенном, выглядит слишком безумным, — промолвила Кэтлин.

Кэтлин выполнила, что наметила: подобрала салфетки для приема у Лауры Мак-Карта, с сожалением сообщила ей неприятную новость о белых каллах, проверила в пункте проката, будут ли к обещанному сроку смокинги, сняла пробу глазури, которой кондитер собирался покрыть свадебный торт. Наконец она освободилась и поехала домой. Вечером ей предстояло заняться упаковкой вещей.

Она вошла через садовую калитку и остановилась, внимательно разглядывая ее. Та была приведена в порядок и прочно висела на дверных петлях, не издавая обычного скрипа. Пенн починил ее инструментами, которые принес тем ранним утром. И инструменты были не новыми — вовсе не те, что он покупал в магазине скобяных изделий, где они тогда встретились.

Возможно, Пенн и не был просто самодовольным бездельником.

Тяжелая дверь с шумом захлопну­лась за ними, и на мгновенье ей показалось, что она оглохла, — настолько здесь было тихо по сравнению с грохотом, стоявшим на палубе. Морган, не переставая целовать ее, шел и шел по коридору и наконец вынес ее на пассажир­скую палубу. Здесь никого не было, все уже давно сидели по каютам, каждый по-своему бо­рясь со штормом. Морган толкнул дверь каюты Лин и внес ее внутрь, не отпуская ее губ в жад­ном, настойчивом поцелуе.

В нем появилась страстность, какой раньше она за ним не замечала, — Лин почувствовала это, когда он поставил ее на ноги и принялся раздевать. Его руки стянули с нее плащ, затем зюйдвестку, а вскоре и его клеенчатая шляпа присоединилась к мокрой куче, уже лежавшей на полу. Обхватив ладонями ее мокрое лицо, он покрывал его бесконечными поцелуями, а затем припал к губам с такой страстью, что она даже начала постанывать от волнующего предчув­ствия. Он торопливо стаскивал с нее последнюю одежду, и вот наконец он уже ласкает ее рука­ми и губами, стоя перед ней на коленях. Пожи­раемая пламенем, Лин гладила его мокрую ше­велюру и вдруг вскрикнула, откинув назад го­лову. Но стон ее затерялся в реве шторма. А вскоре уже она снимала с него рубашку с не меньшей страстью, и руки ее дрожали от не­терпения и восторга.

Под прикосновением ее пальцев, с благого­вением скользивших по его твердым мышцам и мощной груди, его холодная кожа становилась горячей. Он прижимал ее обнаженное тело к се­бе, крепко упираясь ногами в пол, чтобы не упасть от качки. Лин изгибалась, всем телом прижимаясь к нему, и внутри ее разгорался древ­ний огонь любви. Из груди Моргана вырвался низкий стон, и пальцы его впились в мягкую плоть ее бедер. Поддерживая ее за голову, он в долгом выдохе простонал ее имя, словно спра­шивая разрешения.

Глаза ее были затуманены желанием, но она различила огонь в его голубых глазах.

— Да, — прошептала она на выдохе. — О, Морган! Да, да.

Он издал торжествующий возглас и поднял ее на руки, давая ей возможность почувствовать его мужскую силу, а затем одним плавным бы­стрым движением перенес на постель.

Вокруг них бушевал шторм, но разве мог он сравниться с бурей, которая неистовствовала в ту ночь в ее каюте? Морган возносил ее к верши­нам восторга, и она чувствовала себя так, слов­но летела на гребне волны, а победные стоны Моргана смешивались с раскатами грома. Они любили друг друга долго, и когда, наконец удо­влетворенные, успокоились в объятиях друг друга, шторм тоже начал стихать и замер. С рассветом пришел покой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Подняв лицо к утреннему небу, Лин ощу­тила на коже дождевую взвесь. Он такой осо­бенный, этот дождь, свежий и сладкий, и она тут же почувствовала себя дома. Конец путеше­ствия казался теперь таким же близким, как и пологий берег, покрытый сочной зеленью. Она стояла на главной палубе, держась за леер, до­вольная, что никто ей не мешает. Прошедшая не­деля была столь чудесной, что временами Лин даже не верилось, что можно быть такой сча­стливой. Она по уши влюблена в Моргана, это точно, и, видимо, не безответно, ведь не может же мужчина, с такой страстью и с таким чув­ством овладевший ею, быть совершенно к ней безразличен!

Она поймала языком несколько капелек дождя и улыбнулась, почувствовав их вкус. Англий­ский дождь... У него даже вкус какой-то осо­бый. Она не будет противиться встрече с отцом. Теперь она готова к ней и к тому, чтобы при­нять все, что уготовила ей жизнь. И все это бла­годаря Моргану, конечно. Любовь к нему и про­веденная с ним ночь придали ей столько уве­ренности в себе, что она ощущала себя другим человеком. Я чувствую себя женщиной, подума­ла она. Взрослым человеком, а не какой-то девчонкой. Да и то, что она недавно увидела в зеркале, не похоже на то, что она привыкла видеть: теперь ее глаза горели каким-то глубин­ным огнем, объявлявшим миру о том, что она влюблена...

Все было бы просто прекрасно, если бы Морган не пытался с такой настойчивостью уго­ворить ее примириться с Клэр, второй женой отца, на что Лин ни за что не соглашалась.

Хотите, я пригляжу за Саймо­ном? Он вернется раньше вас.

Занятая мыслями о неисправном телефоне, Лиана рассеянно поблагодарила соседку. Надо бы связаться с телефонной станцией и проверить ли­нию, иначе... иначе понятно, кого обвинят.

В город она выехала заблаговременно, на тот случай, если на дорогах будет интенсивное движе­ние, но, едва только притормозила у здания, где размещалась контора Джеда, он выскочил на ули­цу.

— Где тебя носит, черт побери? — набросился он на нее. — Уже четыре часа!

— Знаю...

— Только не извиняйся, хорошо? — саркасти­ческим тоном протянул Джед. — Если я назначаю определенное время, будь любезна, не опаздывай.

— Я приехала вовремя!

— Неправда! Я сказал: в три тридцать — и на­деялся, что у тебя хватит ума выехать загодя, что­бы не застрять в пробке. Сегодня Саймона отпу­стят пораньше, и тебе отлично известно, что я должен забрать его из школы как можно скорее, а я уже опаздываю!

Лиана впервые об этом слышала, но понимала, что бесполезно спорить с Джедом, когда он в таком настроении. Пришлось промолчать. Насчет неисправного телефона она тоже не стала объяс­няться. Мэри, видимо, не так поняла Хедер, за­чем и ее впутывать в это дело?

— Куда едем? В школу? — сухо спросила она.

— Да, мисс Грейсон, прямо в школу.

Конечно, они опоздали. Саймону надоело ждать, и он ушел домой. Учительница злилась, оттого что ей пришлось задержаться, и имела не­осторожность пожаловаться Джеду, что, естествен­но, не улучшило его настроения. Усаживаясь в машину, он, еле сдерживаясь, пересказал Лиане разговор с учительницей, после чего не проронил ни слова. В довершение всех неприятностей Сай­мона дома не оказалось. Конечно, и в этом была виновата Лиана, о чем Джед не преминул ей со­общить.

Поздним вечером, добравшись наконец до по­стели, она чувствовала себя совершенно измоча­ленной, ненавидела Джеда, злилась на его сына и проклинала всех, кому нравится работа экономки. Тогда почему ты не уезжаешь? — задала она себе резонный вопрос. Потому что дала слово, потому что это нечестно по отношению к Саймону, по­тому что... ах, к чему придумывать отговорки? Се­бе-то хоть не лги. Ты не уезжаешь, потому что не хочешь!

Наутро напряженная атмосфера в доме нис­колько не разрядилась. Хотя была суббота, Джед отдыхать не собирался и заявил, что у него масса дел.

— Скоро придет Хедер, — ровным голосом со­общил он Лиане. — Приготовишь нам что-нибудь поесть?

— Хорошо, — сухо ответила та. — Бутерброды вас устроят?

— Устроят. — Сверкнув глазами на сына, ко­торый вертелся под ногами и корчил рожи, он сердито спросил: — Это еще что такое?

— Ничего, — возразил Саймон, моментально придав своему лицу ангельское выражение.

Ноги у тебя красивые.

— Джесс, прошу тебя… — Лаура потрясла головой. — Давай поговорим о чем‑нибудь другом. Ну, например, что ты хочешь на десерт?

— А что говорит Джулия? — упорствовала Джесс, и у Лауры возникло ощущение, что ее качнуло от одной опасной темы к другой.

— Я… у Джулии все в порядке, — сказала она, надеясь, что Джесс воспримет намек, но подруга упрямо смотрела в меню, и выражение ее лица ничего хорошего не предвещало.

— Я хотела сказать — Джулия никогда не заговаривала о том, что ты могла бы выйти замуж?

— Я? — теперь уже Лаура уставилась в меню. — Нет, конечно. Да и с чего? Я ее мать. Я слишком стара для… для..

— Для собственной сексуальной жизни? — сухо подсказала Джесс. — Да, в то, что она именно так и думает, я готова поверить.

Лаура вздохнула.

— Джесс, пожалуйста…

— Ну, ладно, — сдалась Джесс. — Так расскажи мне о Джулии. Как у нее дела? Полагаю, она тоже замуж особенно не торопится?

Лаура подняла голову.

— Почему ты так считаешь?

— А что, она собирается замуж? — глаза у Джесс расширились. — И ты с ним знакома?

— Джесс! — Несмотря на все усилия, Лаура чувствовала, что снова краснеет. — Тебе не кажется, что ты спешишь с выводами? Я даже не сказала, что у нее есть друг. Я лишь… удивилась, почему ты…

— Лаура, врунья из тебя никудышная, — улыбнулась Джесс. — Слушай, я по лицу твоему вижу — что‑то затевается, так что давай выкладывай. У меня же нет от тебя секретов.

— И у меня нет! — Секрет у нее был, и из‑за него она чувствовала себя виноватой. — Ну в общем — Джулия в… в пропитые выходные привозила с собой друга. Он итальянец. Джейк Ломбарда.

— Понятно, — Джесс была заинтригована и ничуть этого не скрывала. — И как он, приятный? Тебе понравился?

Лауру бросило в жар. И не только оттого, что в ресторане было тепло. Ей казалось, будто она сидит в парной турецкой бани, из последних сил сдерживаясь, чтобы не начать, точно веером, обмахиваться меню.

— Он… очень приятный, — сказала она, с благодарностью глядя на официантку, снова подошедшую, чтобы спросить, что они хотят на десерт. — Э‑э… мне только кофе, пожалуйста. Я больше и крошки съесть не смогу.

— Мне тоже, — сказала Джесс и, подождав, пока отойдет официантка, откинулась на спинку кресла. — Интересный мужчина?

— Кто?

Лаура изобразила непонимание, но сбить Джесс было не так‑то просто.

— Этот — Джейк Ломбарда, разумеется, — ответила она. — Как он выглядит? Сколько ему лет?

— Ну… — Лаура поняла, что, пока она все не выложит, покоя ей не будет, и небрежным, как она надеялась, тоном сказала: — Джулии он, похоже, нравится, так что наверное. Я имею в виду — интересный. Я ведь сказала, он итальянец. Как выглядят итальянцы? Ну, смуглый, конечно. Я бы сказала, даже красивый. Молодой. Лет двадцать восемь, не больше.

— Ясно, — Джесс с понимающим выражением смотрела на подругу. — Тогда что тебя смущает?

— Меня? — заморгала Лаура. Знай она, что ее ожидает, она как‑нибудь открутилась бы от приглашения подруги позавтракать вместе, но теперь думать об этом было поздно. — Ничего не смущает.

— Ничего? — (Похоже, Джесс она не убедила.) — Обычно ты так не волнуешься, рассказывая о приятелях Джулии. — Она помолчала и мягко добавила: — Знаешь, если бы это не выглядело настолько невероятным, я бы задумалась, уж не увлеклась ли ты им сама!

Был уже пятый час, когда Лаура выехала в Берн‑фут. Вообще‑то она собиралась выдумать какой‑нибудь предлог и проститься с Джесс сразу после завтрака. Она волновалась за Джейка, да и мысль, что он Бог знает сколько времени ничего не ел, тоже мучила ее. Во всяком случае, она твердила себе, что ее мучит именно эта мысль. Думать о чем‑либо ином она себе не позволяла.

Однако с планами уехать пораньше пришлось распроститься. После разговора, происшедшего у нее с Джесс, в спешке улепетывать было неразумно. Джесс начала бы строить догадки относительно причин, по которым Лаура сочла необходимым так резко прервать их прогулку по городу, и если она когда‑либо узнает, что Джейк возвращался в Бернфут…

Ей и без того трудно было заставить подругу поверить, что она не питает к другу дочери никакого личного интереса.

Или вы снова бросили трубку?

     Она сделала два шага к нему. Не слишком стесненная свитером маленькая грудь соблазнительно подрагивала, и Фил не мог отвести от нее взгляда. “Вот было бы интересно...” - подумал он, но она прервала его размышления.

     Проследив за его взглядом, она тотчас поняла, куда он направлен. “Ну уж нет, мистер Этмор, это не про вас”. Если бы было можно сквозь загар различить краску стыда.., однако Фил Этмор был для этого слишком смугл. “Сама виновата, держится вызывающе, - решительно сказал он себе. - Соберись, Этмор!"

     - Бросил трубку? Это не в моем духе. Не повышай голос, вот так. Но она одарила его холодной, скептической улыбкой, и все его самообладание улетучилось.

     - Эй, послушайте, - прорычал он, - я не бросил трубку, а вырвал этот проклятый телефон вместе с проводом из розетки.

     - О, но это же дорогое удовольствие, - язвительно заметила она.

     - Если вы не собираетесь драться, я поеду по другому вызову, - крикнул полицейский.

     Чарли Макеннали небрежно помахала ему битой. Фил нагнул голову, а полицейский хмыкнул, сел в машину и уехал.

     - А теперь к делу, - сказала она. Фил Этмор сделал три глубоких вдоха. Она уставилась на него как на ненормального.

     - Послушайте, мисс Макеннали...

     - Мои друзья зовут меня Чарли.

     - Послушайте.., мисс Макеннали. - Он замолк и откашлялся, затем сосчитал до десяти и обратно, сделал шесть глубоких вдохов и почувствовал, как самообладание возвращается. Ради Бога, перед ним всего лишь бабенка! - Возможно, для вас это несущественно, но я управляю корпорацией с более чем восемьюстами служащими. Наш валовой доход за прошлый год составил почти два миллиона долларов. Мы, вы и я, несомненно, могли бы найти взаимопонимание. Почему бы вам не пойти ко мне: мисс Стэндиш приготовит нам по чашечке кофе и мы все обговорим.

     Чарли ухмыльнулась:

     - Ваша экономка сбежала, мистер Этмор. Около десяти часов утра она выгнала Сэма метлой из дома, вызвала такси и отбыла в неизвестном направлении. - Зеленые глаза этой чертовки вонзились в Фила, ища и не находя ответа. - Вам что-то не везет с экономками. Если я правильно считаю, эта - третья за последний месяц!

     Он напряг все силы, чтобы сдержаться и не ответить ей в том же духе. Счет до десяти не помог, тогда он попробовал считать по-немецки. Она вертела биту в руках, а ему вдруг пришла в голову настолько простая мысль, что он даже удивился, как это раньше не додумался: если не обращать больше на нее внимания, она прекратит нести этот бред. Стоит только посмотреть на ее румянец и блеск в глазах! Да она обожает их дикие ссоры! Какая же скучная у нее жизнь, если самое большое удовольствие для нее - изводить соседа! Целых два месяца он служил ей козлом отпущения! Давай-ка, Фил, возьми себя в руки. Но легко сказать...

     - Я, правда, слышала, - добавила Чарли, помолчав, - что и готовила она никудышно. - Чтобы лучше видеть его лицо, она наклонила набок свою хорошенькую головку и вонзила в него еще один кинжал:

     - Хотя, допускаю, она была привлекательной.

     Фил не попался на приманку и промолчал. Чарли перевела дух и побледнела, на лице у нее отчетливо проступили веснушки. Водя ногой по траве, она внимательно следила за выражением его лица.

     - А может, мы ко мне пойдем пить кофе? Сообразуясь с понятием об этикете, стоило пустить этот пробный шар.

     - Почему бы нет? - Он с трудом придал голосу нотки воодушевления. Пора кончать эту междоусобицу! Если ты добиваешься своего у членов городского управления, почему не можешь сладить лишь с одной молодой особой?

     Чарли повернулась и легким шагом направилась по лужайке к боковой двери. Фил последовал за ней, восхищаясь ее бедрами, и лишь у самого крыльца вспомнил:

     - А где же Сэм?

     - Ваш дурачок у меня в сарае, - спокойно отозвалась Чарли.

     - Дурачок?

     - Вы же слышали.

Каким непостижимым образом этому человеку удается так хорошо ее понимать? Читает в ее душе как в открытой книге…

– Ты сказал «у нас нет времени»? – переспросила она, справившись с собой.

– Именно так. – Забрав из ее рук опустевшую чашку, он подал блюдо с булочками и скомандовал: – Ешь!

Накануне вечером она почти ни до чего не дотронулась и сейчас с удовольствием накинулась на свежайшие булочки.

– К вечеру нам надо быть в Венеции. Ты, естественно, едешь со мной. Сегодня звонила моя бабушка, что‑то там случилось на заводе. Через час я встречаюсь с твоим отцом, чтобы подписать кое‑какие документы, тогда и объясню ему, почему тебя не будет на работе в течение нескольких дней. Так, сейчас прикину. Сегодня четверг, день понадобится на улаживание дел. Потом уик‑энд, потом, когда мы вернемся, отдохнем, весь день проведем в постели! – Его глаза блеснули, рука протянулась к накрытым тонкой простыней ногам и нежно погладила их. – Итак, на работу ты сможешь попасть только во вторник. Устраивает такой расклад?

От прикосновения его руки Кэти задрожала. Стараясь подавить немедленно возникшее желание, она аккуратно дожевала булочку. Расклад… Правильное слово: он действительно разложил по полочкам ее жизнь на следующую неделю. «Весь день проведем в постели», – звенело в ушах.

Кэти внимательно посмотрела на Джейка. У него был довольный вид человека, не сомневающегося в том, что он получит свое, едва этого захочет.

– Ну так что? – поторопил он ее с ответом.

Потрясающая уверенность в себе! Ни словом не обмолвился о минувшей ночи. Но почему ее это так трогает? Он ведь достаточно ясно дал понять, что относится к ней всего лишь как к любовнице!

– Я жду ответа, – протянул Джейк, словно говорил с малым ребенком. Кэти пришла в ярость.

– Меня устраивает твой «расклад», Джейк. – Она ослепительно улыбнулась, перегнулась через него и поставила тарелку на столик. Потом намеренно провела вымазанными кремом пальцами по рукаву его пиджака. – Очень устраивает. – На рукаве остались жирные полоски. Довольная Кэти перевела на Джейка сияющий взгляд. – Все просто великолепно, – хихикнула она под конец.

Джейк в изумлении уставился на испачканный рукав, потом на Кэти, потом снова на пиджак. Кэти расхохоталась в полный голос. Поделом ему!

– Никогда бы не подумал, что ты способна на такое! – воскликнул он. Тут Кэти совсем разобрало. – Это же новый костюм от Армани, а ты его испортила.

– Бедненький! – выдавила Кэти сквозь спазмы смеха. – Содержать любовницу – дорогое удовольствие; к тому же ее надо развлекать, потакать ее прихотям. – Она без сил откинулась на подушки. Жаль, конечно, испорченного костюма, но хоть таким способом удалось его расшевелить, привлечь к себе его внимание.

– Ах ты, чертовка! – взревел Джейк. Это было похоже на извержение вулкана. – Пошутить захотелось? Я тебе покажу шуточки! – Он повалился на нее, вдавив в кровать своей тяжестью. – Насколько я помню, ты боишься щекотки. Сейчас проверим. – И он немедленно приступил к делу.

– Ой, нет, нет, перестань! Я прошу прощения! – завопила Кэти и снова разразилась приступом хохота.

Два тела, сцепившись, катались по кровати. Веселая возня напомнила обоим о беззаботном прошлом, когда они так любили друг друга. Вдруг они очнулись и замерли. Стало не до смеха…

Ровно через час Джейк снова сидел на краю кровати, но теперь уже в темно‑синем костюме‑тройке. Темные глаза блуждали по прекрасному телу лежащей перед ним девушки, чьи соблазнительные прозрачно‑изумрудные глаза в свою очередь не отрывались от него.

– Джейк, ты опаздываешь.

– Да? И кто, интересно, тому виной? – Запечатлев на ее припухших губах поцелуй, он добавил: – Ведьма.

Джейк решительно отмел все возражения Кэти против совместной поездки в Венецию. И вот теперь она сидела в кабине его личного самолета бок о бок с Джейком, который, к великому ее изумлению, сам пилотировал серебристую птицу. Внизу простирался город его предков.

Ей никак не удавалось расслабиться. В кабине было темно, мерцающие огни Венеции сливались с отблесками на поверхности бесчисленных каналов. Но Кэти находилась в таком напряжении, что ей трудно было оценить красоту лежащего перед ней города. А тут еще Джейк, тепло, исходящее от его тела.

Связав волосы черной бархатной ленточкой, она вышла из комнаты.

Похоже, все еще спали. Во сколько же Моника подает завтрак? Накануне вечером обедали поздно, при свечах. Все сидели за длинным столом, любуясь бассейном с подсвеченной водой, и Тоби осталась очень довольна. Мужчины были в вечерних костюмах – точнее, Марк, а его брат надел не менее элегантный бархатный пиджак темно‑вишневого цвета. Роберт сидел во главе стола, мать – справа от него, а Тоби – слева. Марк полностью завладел разговором, так что она не смогла изменить к лучшему мнение о ней Роберта. Может быть, сегодня у нее будет возможность исправить впечатление о себе, хотя она и сама не могла бы сказать, почему это для нее так важно.

Вчера перед обедом Марк поводил ее по комнатам первого этажа. Поэтому сейчас она хорошо знала, где находятся спальни, где – гостиная и столовая и как выйти из помещения наружу. В большинстве комнат были застекленные раздвижные двери. Кроме того, дом имел два входа – парадный и «черный», оба украшенные изящно изогнутыми козырьками.

Решив, что вилла, скорее всего, еще заперта на ночь, Тоби направилась в оранжерею. Будет легче открыть окно, чем дверь. К ее удивлению, окна и двери в оранжерее уже были распахнуты, ветер играл шелковыми занавесками, и из бассейна доносился громкий плеск воды.

Значит, Марк тоже встал, обрадовалась Тоби. Она вышла в патио и не спеша направилась к бассейну по мозаичной дорожке. Она увидела силуэт, энергично плывущий под водой. Скинув босоножки и подвернув штанины, она уселась на краю бассейна, опустив ноги в воду.

Пловец вынырнул прямо перед ней – и заготовленные ею слова шутливого восхищения застыли на языке. Из воды появились не квадратные плечи Марка, а смуглые тонкие черты Роберта, одной рукой отбрасывающего мокрые волосы со лба. Она не знала, кто из них больше удивлен, но Роберт первым оправился от неожиданности.

–Тоби, – вежливо обратился он к ней, без видимых усилий удерживаясь на воде, – вы хорошо спали?

– О да, спасибо. – Тоби закусила нижнюю губу. – Мм... а вода кажется холодной.

– А мне – нет, – сдержанно ответил он. – Вы пришли поплавать?

Тоби пожала плечами.

– Пожалуй... Если не помешаю.

– Конечно, нет, – улыбнулся он. – Если вы дадите мне несколько минут, чтобы я выбрался.

– Разве это так необходимо? – прервала его Тоби. – Я хочу сказать, – смутилась она, – я буду плавать осторожно, чтобы не столкнуться с вами...

– А если я сам столкнусь? – недовольно спросил он. – Вы не возражаете? А вот мне совсем не хочется, чтобы меня видели... Так что лучше передайте‑ка вон ту одежку. – Он указал рукой на махровой халат, брошенный на скамейку. – Мне потребуется всего несколько минут.

Тоби подтянула колени, собираясь встать, но потом опять опустила ноги в воду.

– Роберт, пожалуйста, – сказала она, непроизвольно назвав его по имени. – Не надо уходить из‑за меня... Лучше я сама уйду. Не хочу мешать вам. Пожалуйста, плавайте, будто меня здесь не было.

Твердые губы Роберта скривились.

– Вы думаете, это возможно? – сухо спросил он, но потом выражение его лица смягчилось. – Мне почему‑то кажется, что Марк с вами не согласился бы.

– Марка здесь нет, – бесхитростно ответила она и тут же пожалела о своих словах, потому что лицо Роберта снова напряглось.

– Конечно, его здесь нет. Но уверяю вас, ему бы это не понравилось. Так что будьте послушной девочкой и подайте мою одежду, хорошо?

Тоби медлила.

– На самом деле я очень рада, что встретила вас одного, – сказала она после короткой заминки. – Я бы хотела извиниться... за вчерашнее. Я тогда имела в виду совсем не то...

– Это не имеет значения. – Роберт отплыл в сторону и положил руки на бортик бассейна. – Ну, давайте же... Мне становится холодно.

– Да‑да, сейчас.

Тоби вскочила, схватила халат и подошла к ступенькам, уходящим в воду.

– Давайте я помогу вам, – необдуманно сказала она и сразу увидела, как блеснули гневом его глаза.

– Я сам справлюсь, – отрезал он, выхватил халат и положил его на бортик. – Уходите, Тоби. Я сам все сделаю. Мне не нужна ваша помощь.

Она вздохнула, не двигаясь с места.

– Знаете, я не такая уж слабонервная. Я хочу вам помочь. Где ваше кресло? Давайте я поставлю его поближе. – Она огляделась вокруг и наморщила лоб. – Где же оно?

– Уходите, Тоби! – Теперь он по‑настоящему рассердился, и она грустно посмотрела на него.

– Почему вы не позволяете мне помочь вам? Почему не хотите сказать, где ваше кресло? Как вы попали в бассейн?

Злобно застонав, он уперся лбом в бортик и устало сказал:

– Я пришел сюда.

Очень усердно. К тому времени, когда он закончил, она дрожала так, что едва могла удержаться на ногах. – Магазин в воскресенье закрыт. Мы можем провести целый день вдвоем. Одни.

Она не стала раздумывать.

– Да! – сказала она прежде, чем ей в голову пришли десятки причин сказать «нет». Взглянув на дверь, она поднялась на цыпочки и быстро поцеловала его в губы. Но он не отпустил ее так просто. Он стиснул ее в объятиях и поцеловал так, как ей и не снилось.

Джордан влетела в дом на крыльях, но суровый взгляд дяди Клетеса сбросил ее с небес на землю.

– Вы очень неплохо чувствуете себя друг с другом, – неодобрительно произнес он. – Интересно, куда это… – он сделал жест в сторону лужайки за окном, – заведет?

– Куда? – эхом отозвался Уолкер.

Ее обуяло чувство вины. О чем только она думает? Как она могла позабыть и о «Роге изобилия», и о дяде, и об Уолкере?

– Не волнуйтесь, – заверила она их. – Моя преданность вам безгранична.

– Гм‑м, – фыркнул ее дядя.

– Гм‑м, – добавил Уолкер.

Джордан медленно поднялась по лестнице в свою комнату. Осталась одна неделя с Райнером, в отчаянии думала она. Одна неделя, чтобы найти решение, которое она даже представить себе не могла, несмотря на их сближение. Проблема в том, что она не может продать магазин, а Райнер обязан получить его. В любом случае их ожидает разрыв.

Она бросилась на постель. У нее есть еще завтрашнее свидание. Ей нужно постараться использовать эти последние часы как можно лучше, потому что скоро все закончится. В конце следующей недели он навсегда исчезнет из ее жизни. К ее глубокому негодованию, с ресниц ее скатилась слезинка и поползла по щеке.

На рассвете Джордан выскользнула из дома. Ей хотелось побыть с Райнером как можно дольше. По молчаливому соглашению, ни один не упомянул ни дядю Клетеса, ни «Рог изобилия».

– Куда сначала? – спросил Райнер.

– Давай съездим в Сиэтл и пройдемся по пирсам, – предложила она. – Мы сможем там позавтракать, а потом отправимся на Пайк‑Плейс, на рынок. Мне бы хотелось посмотреть, чем там торгуют, и сравнить цены.

– Не можешь удержаться, а? Она бросила на него проказливый взгляд.

– Не могу, никак.

– А рыбные базары? Ты не хочешь купить крабов или еще чего‑нибудь?

Она подумала, потом отрицательно покачала головой.

– Не сегодня. Потому что после рынка я хотела бы погулять в Эдвард‑парке, а затем на пароме отправиться на остров Бейнбридж.

– Ты весь день распланировала! Их взгляды встретились.

– Я хочу насладиться этим днем с тобой, – ответила она. Потому что он станет последним днем вдвоем, добавила она про себя. Он кивнул.

– Что ж, давай выполнять твой план.

Прогулка по практически пустым пирсам разбудила в них аппетит. Оба решили не тратить времени на завтрак и наелись горячих булочек с корицей, одновременно рассматривая продукты на рынке Пайк‑Плейс.

Здесь царила жесточайшая конкуренция между продавцами, и Джордан изучала прилавки, раздираемая одновременно завистью и пренебрежением. Они великолепно преподносили свой товар, она не могла не признать этого, да и сами продукты были высочайшего качества. И все же ничто здесь не могло сравниться с привлекательностью и уникальностью «Рога изобилия».

Некоторые из продавцов здоровались с ними, и почти все были несказанно удивлены тем, что видят Райнера и Джордан вместе. Кто‑то угостил их яблоками, они с улыбкой поблагодарили и отправились по близлежащим магазинам.

В ювелирном на глаза Джордан попался изысканный золотой кулон. Цепочка в виде стебля, обвитого листьями, спускалась к изящному маленькому помидору в центре.

Она вспомнила тот день, когда Райнер впервые появился в «Роге изобилия», и тот двусмысленный разговор, который произошел при миссис Свенсон. Она вспомнила и его пальцы, поглаживавшие блестящий спелый плод с какой‑то изысканной нежностью. А вспомнив, вдруг вся вспыхнула и еще долго не могла отойти от прилавка, где лежала безделушка.

Они пообедали в открытом ресторане на пирсе, заказав крабовый салат и бутылку местного вина. Джордан не могла оторвать глаз от Райнера. Она любит его. Эта безнадежная мысль томила ее, наполняла горечью и отчаянием. Но, несмотря на все муки, она не отказалась бы от своего чувства.

Сегодня был их день, и она знала, что он наслаждается каждой минутой так же, как и она.

Не могу же я допустить, чтобы вы разорились! – Она взглянула на часы. – Встречу с мисс Джордан отложим до другого раза. Через полчаса у меня свидание с клиентом.

– Я предупрежу ее, что вы позвоните. – Обойдя стол, Росс проводил гостью до двери. – Извините, что не целую вам ручку, не имею такой привычки, – сухо сказал он, открывая дверь.

Не осмеливаясь посмотреть на него, Эбби хотела выйти, но в эту минуту в кабинет впорхнула миниатюрная женщина лет тридцати. Невысокая – около пяти футов – она излучала такую жизненную энергию, что не затерялась бы в толпе. Алебастровая кожа, классически правильные черты лица, полные губы накрашены ярко‑красной помадой, в больших карих глазах светится острый ум. Каштановые волосы коротко подстрижены и уложены в модную прическу.

– Элиза! – приветствовал ее Росситер Хант. Его лицо озарилось доброй улыбкой. – Ты как раз вовремя. Познакомься с нашим агентом по рекламе.

Радость, переполнявшая Элизу Джордан, несколько угасла. Она окинула Эбби быстрым оценивающим взглядом.

– Если вы собираетесь заняться рекламой магазинов «Куперс», – произнесла она на удивление глубоким для такой миниатюрной женщины голосом, – надеюсь, вы начнете носить нашу одежду.

– Это контрактом не предусмотрено, – мягко ответила Эбби, рассматривая темно‑красный костюм Элизы, цвет и покрой которого отлично подчеркивал достоинства ее пропорционально сложенной фигуры. Несмотря на свою миниатюрность, она обладала весьма соблазнительными формами. Рядом с ней Эбби почувствовала себя неуклюжей великаншей – такое она испытывала впервые в жизни. – Едва ли ваш костюм куплен в «Куперс»!

– Он почти такой же, как те костюмы, что мы недавно закупили для наших магазинов, – последовал ответ.

– В самом деле?

– Да, он отличается только тем, что сшит из чистой шерсти и пуговицы кожаные, а не из кости.

– Совсем небольшое отличие, – невинным тоном заметила Эбби. Карие глаза собеседницы блеснули, показывая, что этот комментарий не остался без внимания.

– Надеюсь, уважаемые дамы, что вы обо всем договоритесь в самое ближайшее время, – сказал Росс в наступившей тишине.

– Я очень занята, – отозвалась Элиза, – и свободна только завтра в одиннадцать часов утра.

– Я приду, – быстро согласилась Эбби. Не стоит портить отношения с заведующей отделом по закупкам модной одежды. – Я собираюсь представить широкой публике как можно больше сотрудников «Куперс». Познакомившись с вами, мисс Джордан, я вижу, что начать следует с вас. Вам успех обеспечен.

Холодные карие глаза потеплели, в них снова появился радостный блеск.

– С нетерпением буду ждать вас завтра утром.

Довольная собой, Эбби кивнула. Лесть, пусть и не вполне искренняя, всегда помогает достичь цели. Эта куколка сразу попалась на удочку. Выходя из кабинета, Эбби заметила, как ласково Росситер Хант улыбнулся Элизе, пропуская ее вперед.

Если ему нравится такой тип женщин, кисло подумала Эбби, спускаясь вниз на лифте, мне не на что надеяться. Не то чтобы ей хотелось занять особое место в его жизни… Хотя физически он ее очень привлекает – к чему обманывать себя! – она ни минуты не сомневалась, что они абсолютно не подходят друг другу.

И все же…

Убедившись, что она не в его вкусе – ну разве что на уровне самых низменных инстинктов, о чем свидетельствовала его фраза насчет кошачьего хвоста, – Эбби почему‑то расстроилась и, решительно выбросив из головы глупые мысли, зашагала к машине.

Росситер Хант – ее клиент.

И ничего больше.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На следующее утро, войдя в кабинет Элизы Джордан, Эбби поразилась, как точно он отражал характер хозяйки – или по крайней мере те черты ее личности, которые она стремилась выставить напоказ.

Голубые стены и ковер, кресло и диван, обитые вощеным ситцем в голубых и персиковых тонах, смягчали функциональную строгость рабочего стола из тикового дерева и стоящего за ним жесткого стула. Мягкость ткани и твердость дерева. Железная рука в бархатной перчатке!

Усадив гостью на диван, Элиза Джордан расположилась в кресле напротив и немедленно приступила к делу.

–Любопытно узнать, каковы ваши планы в отношении нашей фирмы, а также что вы приготовили лично для меня.

Эбби достала из портфеля блокнот и пачку бумаг.

– Прежде чем мы поговорим о вашем участии в рекламной кампании, давайте для начала обсудим очень важный вопрос: изменится ли ваша концепция моды после слияния с фирмой Смолвуда.

– Этот вопрос уже решен, – снисходительно усмехнулась Элиза. – Мы откроем дополнительные отделы современной одежды для возрастной группы от тридцати до пятидесяти лет и соответственно их оборудуем.

– Как именно?

– Установим зеркала, внутренние витрины с модными аксессуарами: сумками, туфлями, поясами и так далее.

  скм Георгий Лукьянов, ВАО, в запасе ВАО

  скм Георгий Лукьянов, ВАО, в запасе ВАО

  ски Александр Охотников, в запасе ВАО

  ски Георгий Мордвинкин, в запасе ВАО

  инс Людмила Селинская, ВАО, дружина "Царское Село"

  инс Кирилл Александров, нач. отряда дружины "Крым" и так называемого

  "Российского отдела".

  За эти годы было много столкновений с этой группой руководителей, быломного встреч с ВОУ для улучшения отношений, которые сразу ухудшались веще более резкой форме.

  Далее следуют только документально подтвержденные
действияэтой группы руководителей :

Статья инс Кирилла Александрова

Самое чреватое действие является опубликование в газете "Русский Вестник"№ 29-31 статьи Александрова и сопровождающей ее статьи "от редактора",подписанной Андреем Милановичем, основанной на материале представленном ему инс Л.Селинской.

В разговоре между председателем КСРО ски Михаилом Дроздовым, его помощницей ски Наталией Поляковой и редактором газеты "Русский Вестник", гн. Сениным,выяснилось, что Селинская была инициатором статьи Александрова, сама личнопередала статью в редакцию и дала материал для статьи Милановича (4).

  Официальный ответ ОРЮР на обе статьи был послан в редакцию газеты, вместес сопровождающим письмом, но не был принят, так как, по словам редактора,он не был "жареным", то есть сенсационным. Поскольку на опубликованную статью Александрова необходимо написать ответ, он приложен в конце этогодоклада.

  Кроме того, что Александров своей статьей нарушил Устав и Положениео руководителях, статья оказалась поводом постановления РПЦЗ от 26 августа/6сентября 1996 г. (51) :

  "Постановили: Архиерейский Собор РПЦЗ не может одобрить и тем более благословить вступление ОРЮР во Всемирную Организацию Скаутского Движения несколько ВОСД требует полного подчинения как в порядке организационном,так и чуждой христианским началам идеологии."

  Это постановление, кроме нанесения ущерба ОРЮР в глазах русской общественностии полного недоумения других скаутских организаций, ставит РПЦЗ в будущемв неловкое положение.

  В мире находятся около 300 миллионов православных в разных странах мира,Некоторые из них принадлежат к местным православным скаутским организациям,которых активно поддерживают местные Православные церкви. Большинство этих организаций давно являются членами ВОСД и не подвергались никакому подчинениюи ущербу православия со стороны ВОСД. Даже российские разведчики, тогдашний НОРС, были членами ВОСД в течении 24-х лет и никогда не чувствовали никаких притеснений.

  К примеру, когда ВОСД пригласил скаутские организации России на круглый стол в Женеву в мае 1994 г., то в их расписании на каждый день было включено время для нашей молитвы перед заседанием, и до и после еды,

  В самой России процесс создания НСО уже начался с активным участием Российского ОРЮР. Когда и если этот НСО решит войти в ВОСД, то РоссийскийОРЮР поддержит это решение. Это решение абсолютно ничем не отразиться на зарубежной ветви ОРЮР, так как по конституции ВОСД только Российский ОРЮР,через НСО, имеет право быть членом ВОСД.

  Из этого выходит, что постановление РПЗЦ не относится к зарубежной ветви ОРЮР, а так же не имеет никакого значения для Российской ветви ОРЮР, поскольку почти что все члены ОРЮР в России принадлежат к Русской Православной Церкви(РПЦ), а не к РПЦЗ.

  Встает у читателя вопрос, для кого и для чьей цели было добыто то постановлениеРПЦЗ? Ответ не трудно отгадать. Это было нужно раскольникам чтобы дискредитироватьВОУ ОРЮР в глазах Собора РПЦЗ и дать им повод отстранить Российский ОРЮРот активного участия в НСО и следовательно, от влияния на будущее национально-патриотическоеи православное направление российского скаутизма.

  По-видимому, газета .Русский Вестник" была передана владыке Евтихиюв Москве с описанием ОРЮР в таком виде, что в США, в течение трехчасовой поездки со ски Тамарой Ильинской, владыка говорил отрицательно об ОРЮРи, по возвращении в Москву, отказался встретиться со СтСкм Михаилом Данилевским для обсуждения статьи Александрова.

  Далее, газета была передана владыке Михаилу Торонтскому, который, наосновании ее сделал доклад Собору РПЦЗ, не обратившись за советом или объяснением ситуации к руководству ОРЮР, которую многие члены Собора знают десятилетиями.Собор вынес свое постановление.

  Стараясь помочь нашей Церкви избежать в будущем неловкого положения,руководство ОРЮР предложило встретиться с Синодом для разбора постановления.Синод назначил владыку Михаила с кем и были проведены три встречи. На первойи последней присутствовали СтСкм Михаил Данилевский, прот. Владимир Шишков,скм Алексей Захарьин и ски Лазарь Джурджинович. На второй встрече, по просьбевладыки, присутствовал только скм Захарьин.

  Только после первой встречи владыка Михаил попросил копию Конституции ВОСД. чтобы ознакомится с этой организацией. В течение второй встречи соскм Захарьиным, на протяжении пяти часов, владыка Михаил коснулся всех аспектов нашей работы, заранее тщательно изучив как статью Александрова,так и статью в Опыте № 94 „Прошлое, настоящее и будущее". В конце встречисам владыка предложил заменить одно слово в постановлении:

  "ПОСКОЛЬКУ ВОСД требует полного подчинения"   на  "ЕСЛИ ВОСД требует полного подчинения"

  Этот вариант дал бы хороший выход из создавшегося положения и владыкаМихаил обещал его послать всем членам Собора по факсу, на одобрение (6).

  Владыка Михаил дал детальный и деловой совет, как и где нужно ответитьна статью Александрова и выразил свою доброе отношение и поддержку ОРЮР.

  После второй встречи владыка Михаил встретился с Полчаниновым, Лукьяновыми Селинской.

  На последней встрече с руководством ОРЮР отношение владыки Михаила резко изменилось. Не только его предложение замены слова не произошло, но владыка старался убедить присутствующих, что слово "поскольку" означает то же самое,что и слово "если" и добавил, что раз верховное управление ОРЮР не смоглосправиться с проблемой „оппозиции". Церковь будет заботиться о своих чадах(7).

  Руководству ОРЮР взяло много лет создать благоприятные отношения с правлениемРПЦЗ, сейчас эти отношения сильно нарушены.

  Во время Съезда PC в России в ноябре 1996 г., была распространенна брошюрапод названием „Наша идеология", изданная от имени ОРЮР и под авторством Александрова, где написано (8):

  Монархию недостаточно провозгласить - ее надо подготовить религиозно,духовно и идейно, в первую очередь, в сердцах людей. Национальное воспитаниерусского юношества и служение в ОРЮР - один из инструментариев такой подготовки.Однако наша деятельность потеряет смысл, если мы не будем знать, во имяи для чего мы ее ведем".

  В своем обращении в вестнике .Белая линия" № 4, Александров пишет (9):

  " . . .после всех бедствий Господь помилует Россию и возвратит Русского Православного Царя. Всеми силами будем же готовить приход Егов сердцах своих, неустанным служением Богу и России в разведчестве".

  Как в "Наша идеология", так и в вестнике "Белая линия", Александров высказывает свою личную политику монархиста. Вне зависимости от популярности этой идеи в некоторых кругах в России и за рубежом, от личных взглядов некоторых руководителей, и в других кругах, Александров, без разрешения ВОУ, издает свою брошюру и втягивает ОРЮР в политику.

  Казаки начали строить городище: тополи землянки, строили избы, огородили жилье высоким тыном /забором/, вырыли ров и устроили земляной вал. Промышляли они охотой на медведей, соболей и куниц. В десяти верстах от казачьего жилья протекала река Тагил. Весной, когда река сбросила ледяной покров, казаки спустили свои струги и поплыли дальше на восток. При впадении реки Тагила в другую речку казаков поджидали татары. На струге Ермака забил барабан - готовиться к бою. Казаки раздули фитили и прицелились. Грянул зал. Татары но знали "огненного боя" и в страхе бежали. Ермак велел пристать к берегу. Казаки бросились в погоню за татарами и захватили их юрты. Ермаковцам досталась большая добыча. Погрузив ее в лодки, они поплыли вперед не встречая на своем пути никакого сопротивления.

  Казаки начали строить городище: тополи землянки, строили избы, огородили жилье высоким тыном /забором/, вырыли ров и устроили земляной вал. Промышляли они охотой на медведей, соболей и куниц. В десяти верстах от казачьего жилья протекала река Тагил. Весной, когда река сбросила ледяной покров, казаки спустили свои струги и поплыли дальше на восток. При впадении реки Тагила в другую речку казаков поджидали татары. На струге Ермака забил барабан - готовиться к бою. Казаки раздули фитили и прицелились. Грянул зал. Татары но знали "огненного боя" и в страхе бежали. Ермак велел пристать к берегу. Казаки бросились в погоню за татарами и захватили их юрты. Ермаковцам досталась большая добыча. Погрузив ее в лодки, они поплыли вперед не встречая на своем пути никакого сопротивления.

  Пробираясь вглубь сибирского царства и покоряя отдельные мелкие сибирские княжества, Ермаку на своем пути приходилось устраивать городища, в которых оставались сторожевые посты. Чем дальше Ермак удалялся вглубь страны, тем больше его войско редело, но несмотря на все Ермак покорял город за городом и шел все вперед. Одним из больших городов был Карачи, где казаки захватили богатую добычу. Сорок дней стоял Ермак в городе. Казаки отдохнули и воспрянули духом. В сентябре струги отправились вверх по реке Иртышу. После небольшого сражения казаки заняли укрепленный город мурзы Антика. Здесь Ермак решил зимовать. К зимовью ермаковцев со всех сторон по приказу хана Кучума и днем и ночью шли татарские подкрепления.

  За высоким валом засели конные и пешие отряды татар; с тревогой смотрели на них казаки. Собрался казачий круг. Один за другим выходили простые казаки, пятидесятники и сотники низко кланялись всему войску и держали речь. Они говорили о том, что могут быть окружены татарскими полчищами и не смогут пробиться или умрут от голода. "Не возьмем мы Сибири, добычи лишимся и родной земли не увидим". Наконец на круг вышел Ермак Тимофеевич и сурово оглядел воинов. Казаки понурясь ждали. - Что, сынки, на полати захотели? По хатам соскучились? Где ваша удаль казацкая? Забыли, как татарские ханы нашей кровью землю поили, жен и детишек в полон умыкали /брали в плен/?

  Голос атамана раскатывался над войском все громче и громче. Казаки оживлялись и одобрительно кивали головами.

  - Пойдем, братцы, на Сибирь биться с ханом!

  Наступило утро 23 октября 1582 года. Ермак выстроил казаков в два ряда. Атаманы обошли ряды.

  - Будьте смелы сердцем, бейтесь не щадя своих голов!"

  Ермак обнажил голову и перекрестился, глядя в сторону родной земли. Затрещали барабаны, звонко звенели литавры, колыхаясь поплыли знамена. Казаки пошли в бой. Из-за вала полетели стрелы и копья. Реже гремели пищали /ружья/, шел рукопашный бой. Атаманы дрались в первых рядах, покрикивая на отстающих казаков. Молча рубился Ермак.

  На пригорке в белой палатке сидел хан Кучум, наблюдая за битвой. Заколебались татарские отряды и начали отходить. Мурзы поскакали навстречу бегущим, врезывались в толпу, стегали нагайками, проклинали, но не могли остановить их, а русские уже бились устало, чувствуя тяжесть доспехов. Битва продолжалась весь день и когда солнце село за лесом, казаки Ермака одержали победу, - полчища Кучума были разбиты наголову.

  Столица Сибири осталась на произвол судьбы. На стенах ханской столицы ветер развивал русские знамена, среди которых ясно выделялось большое полковое знамя с изображением Св. Георгия Победоносца. Захватив в столице несметные богатства Сибирского царства /меха, дорогие ковры, ткани, золото/ и большие склады съестных припасов, казаки торжествовали свою победу.

  Весной 1583 года Ермак отправил в Москву к царю Ивану Грозному послом своего друга атамана Ивана Кольцо с известием о том, что Бог покорил ему Сибирскую землю.

  Парь милостиво принял посольство, объявил прощение всем находящимся в войске Ермака, а самому Ермаку подарил дорогой панцырь. В Москве праздновали победу над сибирским ханом, звонили колокола, служили молебны. Рассказывали о ратном искусстве Ермака, о его непокоримой отваге и о том,сколько всякого добра он добыл в Сибирском царстве. Многие, узнав о Сибири, отправлялись туда вместе с Иваном Кольцо. Иван Грозный обещал выслать на помощь Ермаку стрельцов. После торжественного приема,посольство отправилось в обратный путь. На помощь Ермаку был отправлен в новозавоеваннюе царство отряд ратных людей под начальством воеводы Волховского, так как войско Ермака сильно поредело, ведя беспрерывные столкновения с татарами.

  В казачий стан были подосланы лазутчики Кучума, которые были одеты в бухарские костюмы. Они сообщили Ермаку о том, что небольшой отряд татар напал на их торговый караван и стали просить о помощи.

  Ермак с небольшим отрядом отправился преследовать татар. По дороге роводники незаметно исчезли, и казаки не знали, где найти следы грабителей каравана. День клонился к закату. Ермак решил переночевать в прибрежном лесу у берегов Иртыша. Ночью на стан казаков внезапно напали татары. Не раскрыли казаки глаз,уснули вечным сном под татарскими саблями. Только один десятник,да Ермак успели вскочить на ноги. Воины Кучума окружили их со всех сторон. Ермак отступал, уклоняясь от ударов и получив ранение он бросился в воду Иртыша, ища в нам спасение. Тяжелый панцырь, царский подарок, потянул его ко дну.

  5-го августе 1535 года бурные волны Иртыша поглотили знаменитого атамана, покорителя Сибири - Ермака Тимофеевича.

  В царствование Императора Николая Первого в 1838 году в городе Тобольске был поставлен памятник Ермаку с надписью:

  "Покорителю Сибири - Ермаку".

  В 1904 году в городе Новочеркасске был сооружен второй памятник с надписью:"Ермаку - донцы".

  Ручной труд

  Изготовление оружия из заранее приготовленного материала

  Песня

  Два первых куплета песни "Ермак" /приготовить полный текст песни и раздать волчатам на дом/.

  "ЕРМАК"

  "Ревела буря,дождь шумел, Во мраке молнии блистали И беспрерывно гром гремел, И ветры в дебрях бушевали.

Ко славе страстию дыша,  В стране суровой и угрюмой,  На диком бреге Иртыша   Сидел Ермак объятый думой..."

  Игры "Тише едешь - дальше будешь" и "жмурки".

В/ ВТОРОЙ СБОР

 Приготовление к походу и выбор атамана и его помощников.

  Ручной труд Завершение изготовления оружия.

  Песня "...Товарищи его трудов,

  Побед и громозвучной славы Среди раскинутых шатров Беспечно спали средь дубравы.

  О, спите, спите, мнил герой Друзья, под бурею ревущей С рассветом глас раздастся мой, На славу иль на смерть зовущий!

  Страшась вступить с героем в бой, Кучум к шатрам, как тать презренный, Прокрался тайною тропой, Татар толпами окруженный..."

  Игры "Три огня" и "Поиски вещей".

  Г/ ТРЕТИЙ СБОР

  Поход с ночевкой

  Сбор в помещении штаб-квартиры

  Отъезд

  Устройство "городища"

  Обед

  Установка небольшой мачты

  Смотр

  Подъем флага

  Устройство наблюдательной вышки на дереве

Разучивание двух следующих куплетов песни "Ермак".